Глупость должна быть очень умно сыграна. Интервью с заслуженной артисткой России Людмилой Блок
Глупость должна быть очень умно сыграна
Интервью с заслуженной артисткой России Людмилой Блок
Стихия невероятного сгущения красок. Гармоничность и свобода. Яркий интеллект, ирония и заразительная эмоциональность. Незаурядность. Все это просто и органично соединяет в себе Людмила Блок - заслуженная артистка России. Разумеется, эти несколько слов не могут полностью раскрыть все грани ее дарования. За десятилетия творческой жизни в театре Людмила Блок сыграла более ста ролей. Невозможно забыть ее нелепых, непредсказуемых, смешных и остроумных героин: Горбушкину в «Играем Зощенко», Комариху в «Свадьбе в Малиновке», Мирабеллу в «Цыганском бароне», Старуху в «Бабьем бунте», Людмилу Васильевну в «Осеннем танго», Председательшу в «Самолете Вани Чонкина», Зою Ивановну в «Волге-Волге». А за роль Ханумы в одноименном спектакле Людмила Блок была отмечена премией Губернатора за лучшую женскую роль. Каждая встреча с яркой артисткой Людмилой Блок - радость для зрителей. Надеемся, что такой же эта встреча будет и для читателей «Хабаровской недели».
Хочу спросить сразу - на какие вопросы вы не любите отвечать?
О личной жизни. Журналистам всегда страшно про это интересно. Перед 8 марта звонит журналист и спрашивает: «А вот скажите, пожалуйста, вы нашли в своей жизни мужчину, за которым вы как за каменной стеной?». Ну, как я могла на этот вопрос ответить? С одной стороны - чтобы не обидеть своего мужчину, а с другой - чтобы быть честной? С учетом, что спрашивает незнакомый человек по телефону и предполагает, что я ему вот прямо сейчас душу должна раскрыть. А перед 23 февраля так же по телефону спросили: «Что вы вкладываете в понятие «настоящий мужчина»?». Я не нашлась, что ответить и спросила: «А что, такие есть?». И больше мне не стали вопросов задавать.
Тогда сразу о работе. Откуда вы взялись в этом театре и когда?
В этом году 22 июля будет тридцать три года, как приехала я сюда из Санкт-Петербурга (по тем временам из Ленинграда). Приехала в театр, когда он находился на гастролях во Владивостоке. Дорога была связана со всякими сложностями, потому что тогда это была пограничная зона. А пригласил меня директор театра Мухарби Хамидович Чапаров после окончания училища при Ленинградской Государственной Ордена Ленина консерватории имени Римского-Корсакова.
А почему директор театра решил вас пригласить?
Это была ярмарка. В советские времена было принято: на театральные выпускные курсы приезжали директора театров, главные режиссеры. Они отсматривали выпускников и приглашали на работу. Другой вопрос - почему я именно сюда приехала? Меня пригласили в пять театров: Рига, Петрозаводск, Краснодар, Ярославль и Хабаровск. Я съездила в Петрозаводск и Красноярск - мне страшно не понравились города. В Риге мне не понравилась обстановка в самом театре. Там в одном театре было две труппы: латышская и русская. В русской по договорам работали наши выпускники. Раньше была такая система - подписал договор на три или пять лет, и не имеешь права уехать в течение этого срока. Так вот те, кто уже успел подписать договоры, мне отсоветовали там работать. Хабаровский театр я видела в 1976 году, когда было его 50-летие, и у музкомедии были большие гастроли. Они гастролировали у нас - в оперной студии консерватории. Наш педагог Гриншпун Изакин Абрамович повел нас всем курсом посмотреть спектакль. Мы всегда ходили смотреть приезжих. И он сказал: «Дети, не дай вам бог попасть в такой театр». Мы посмотрели, видимо, не самую удачную работу, такую махровую-махровую оперетту. А потом так случилось, что на одной из вечеринок студенческих по случаю окончания училища, когда мы все провожались, в нашей студии, где висела огромная карта Советского Союза (такая, что если одну руку на Питер положить, то другой до Хабаровска не дотянешься), в этой выпускной эйфории как-то так произнеслось о Хабаровске: «А слабо сюда поехать?». Да какое там в ту пору для меня «слабо»? Пожалуйста, легко! Вот так на «слабо» я сюда и приехала.
Нас пригласили двоих - меня и Нину Молчанову, но поскольку Нина успела выйти замуж за композитора Станислава Пожлакова, то она осталась. А пригласили нас потому, что, видимо, сразили мы Чапарова показом (помимо отрывков из спектаклей) пародией на «АББУ». У Нины ниже талии - черные волосы, у меня такие же белые волосы+ Все были в восторге, и нас пригласили. Но она не поехала, а я вот так на тридцать три года попала.
В общем, ей не повезло.
Да, сейчас я считаю, что ей не повезло. Прошли годы, и из моих сокурсников - семнадцати человек - в театрах работают лишь четверо.
В каком возрасте вы поняли что-то про себя и про театр?
В очень раннем. Как говорили моя мама и бабушка, я еще очень плохо разговаривала, но уже пела и танцевала. Хотя родители мои были очень настроены направить меня на стезю точных наук. У меня были способности к математике, и училась я в математической школе и потом в школе при физико-математическом институте. Я же всегда хотела заниматься сценой. Театра в детском возрасте я не видела, но совершенно неизгладимое впечатление на меня пятилетнюю произвел приезд в наш военный городок на берегу Каспийского моря (станция Насосная Сумгаитского района, это тогда был Бакинский округ ПВО) Муслима Магомаева. По настоящему неизгладимое впечатление: аплодисменты, овации. Он, наверное, пел хорошо. Наверное. Я не помню. Я помню все, что творилось вокруг, когда весь поселок с букетами цветов, нарезанных в палисадниках, шел в дом культуры офицеров, весь зал вставал, хлопал. Я тогда и решила, что пойду в артистки. Дома у нас не было никакого музыкального инструмента, несмотря на то, что и моя мама, и мой отец очень хорошо пели. Тем не менее, я окончила музыкальную школу. Я бегала с папочкой нот по подружкам класса до восьмого, пока родители не поняли, что со мной бороться бесполезно, и взяли мне пианино напрокат. Но поступала я все равно в Московский физико-технический институт, потому что мне билет купили только до Москвы (помню, он тогда 22 рубля стоил). И доехать надо было до моих родственников, которые меня потом довезли до института. Я благополучно поступила, а потом поехала на каникулы в Ленинград, там встретила студентов театрального и с ними и осталась. И замуж сразу вышла. Чтобы уже некуда было возвращаться.
Если вернуть время, когда вы определялись с профессией, что-то было бы иначе?
Нет. Хотя, конечно, так бывает, что в сердцах подумаешь: «Да зачем это было нужно? Такая зависимая профессия, и на сегодняшний день малооплачиваемая, и так все это тяжело, и все это дается потерей здоровья, кровью, потом, и слезами, и унижениями. Лучше б я, наверное, занималась наукой!» Когда мы приехали в Москву на «Золотую Маску», я встречалась с однокурсниками. Один академик, другой профессор, третья доктор наук, четвертая старший преподаватель. Все это как-то вот красиво… А все равно понимаешь, что сама ты в общем-то ничем другим заниматься не то что не можешь, а не хочешь. Просто не хочешь.
Какими качествами надо обладать, работая в театре?
Человек, идущий в театр должен обладать одним качеством - быть талантливым. Отсюда рождается все. Я не верю в то, что талантливый человек может быть человеком подлым, злым, недобрым либо завистливым. Все определяется мерой таланта. А в противном случае - если нет таланта - зачем идти в театр? Чего людям показывать? Чего такого нет у сидящего в зале зрителя, что есть у тебя? Значит, у тебя есть талант, значит человек, который сидит в зале, видит разницу, он понимает, поэтому он и приходит на тебя смотреть. Ему это интересно. Соответственно, человек талантливый обладает и такими личностными качествами, на которых, в общем, театр строится. Сейчас несколько забыли о понятии «актерское братство». Слова забыли, а суть-то все равно осталась. Понятно, что всегда в театре было такое, что актеры друг друга… Словом, любовь в театре несколько странная. Я могу любить артиста, на которого смотрю, мне нравится, как он работает, но он мне не импонирует как человек. И, тем не менее, когда с этим артистом, не дай бог что-то случается, вот тут срабатывает это самое актерское братство. Потому что в театре не должно быть такого, что может происходить в других профессиях, когда есть вот это вот - ох, подсидели. Или ах, не пущают, не дают. Да, не пущают. Но это зависит не от артистов, это зависит от вышестоящего руководства. Почему я и говорю, что актерская профессия настолько зависима, что иной раз выть хочется. Думаешь: «А почему моей судьбой, моей жизнью распоряжаются люди, которые мало чего в этом деле понимают?» Такое случается. И раньше было, и сейчас есть, и от этого никуда не деться, и так оно будет всегда. Другой разговор, что если актеры между собой живут в ладу, то они и сами с собой живут в ладу. В противном случае этот разлад виден и на сцене. А как это можно допустить, тем более в нашем жанре? Который я, надо сказать, не особо люблю - оперетту. Я люблю играть хороший материал. Оперетту с ее очаровательной глупостью я не переношу вообще. И в жизни, и на сцене. Либо эта глупость должна быть очень умно сыграна. Для того, чтобы зритель сидящий в зале, воспринимал эту глупость в определенном порядке: это не артист глупый, это он глупого играет. Это он играет глупый текст. А ежели это сыграно впрямую, то иногда смотришь на актеров и думаешь: «Что там… да… проблемы с умишком». Я люблю играть материал (для музыкального театра и оперетты это будет жестко сказано) серьезный. Масса хороших пьес. Тот же «Бабий бунт» - великолепная пьеса, великолепная совершенно. «Свадьба в Малиновке», «Осеннее танго» («Старомодная комедия» Арбузова). Хороший материал с хорошей музыкой. Это тот жанр, который я очень люблю. Но играть в опереттах, конечно, приходилось. Я переиграла все. Как их там называют, эти амплуа? Всегда терпеть не могла, когда вешают ярлыки на артистов: эта - травести, эта - героиня, этот - герой, этот - характерный, трагический, комический. Для меня есть одно понятие - артист. А уж там, как он сыграет, от этого и будет зависеть определение того продукта, который он выдает.
Чье мнение о вашей работе для вас важно?
В первую очередь, для меня есть мнение зрителей. Я кожей чувствую, выходя на сцену и уходя потом с нее, отношение зала к себе. Это самое главное. И второе. Конечно, для меня в жизни есть авторитеты - великие актеры, на которых можно смотреть бесконечно и думать: «Как это они делают?» Стараешься не просто быть похожим, а стараешься научиться тем приемам нашей профессии, которыми владеют они. В нашем жанре такой великой была актриса Богданова-Чеснокова. И до сих пор такой я больше не видела, хотя и говорят, что свято место пусто не бывает. Но вот ушла она из жизни, и я не вижу на сценах российской оперетты актрисы такого плана. Мы студентами бегали хоть на люстре повисеть, хоть одним глазом в замочную скважину посмотреть то, что она делает. А, тем более, что у меня сейчас наступил возраст, когда я играю те роли, которые она играла. В «Сильве» - Юлишка, в «Мистер Икс» - Мамочка. Есть Татьяна Ивановна Шмыга, на которую можно смотреть бесконечно. Из драматических актеров для меня беспрекословный авторитет - Алиса Бруновна Фрейндлих. Я не знаю другой такой театральной актрисы, которая на сегодняшний день могла бы стать с ней в один ряд. Последнее, что я смотрела - «Калифорнийская сюита» - это то, чем я просто заболела. Если бы это был музыкальный спектакль, если бы была возможность поставить его на сцене нашего театра… это - увидеть Париж и умереть. Если это сыграть, то тогда можно сказать: «Все, я сделал ВСЕ в этой жизни». Естественно, для меня большим авторитетом был и мой педагог Изакин Абрамович Гриншпун, и режиссер этого театра, с которым я проработала долгое время, Юлий Изакинович Гриншпун. Не то, что слово, взгляд его, поворот головы, взмах рукой - оценивалось все. Казалось, вот он как-то не так посмотрел, значит, я что-то не то делаю. Это было настолько важно. Один вариант, второй, третий. И вот когда ты видишь, что он в зале сидит и улыбается… все. Ты попал, ты сделал! Это кайф! Для актера, когда он попадает совершенно в точку, это редко бывает.
Всегда прислушиваюсь к мнению своего друга, прекрасного актера Хозяйчева Валеры - народного артиста России. Он удивительно чувствует органичность артиста и фальш. А главное, всегда правду говорит. Хочешь - кушай, хочешь - радио слушай, как говорися. Прямой, как штык. Уважаю!.
Роли, за которые мне не стыдно, могу по пальцам пересчитать. И не просто не стыдно, а которыми я горжусь. По пальцам! Не смотря на то, что тридцать три года на театре! Раньше было по десять ролей (считая вводы) в год, в сезон. Естественно, потом их становится все меньше, меньше и меньше. Потом приходит период, когда ты вообще не нужен. И сидишь и год, и два, и три и пять (как я просидела) без работы. Самое главное - выдержать, самое главное - не сдаваться. Нельзя позволять кому-либо лишать тебя твоей профессии. Очень хорошо сказал недавно Сергей Юрский на своем юбилее: «Я - игрец. Я ничего более в жизни делать не могу, поэтому я не понимаю, за что и почему меня кто-то должен лишить моей профессии и моего любимого города». Это он говорил о том периоде, когда он почти десять лет не был востребован в Питере. Был такой период, когда он не снимался в кино и практически ничего не играл в театре. Великий актер! Послушав это, думаешь: «А все у тебя не так уж плохо».
А самооценка? Бывает, что она вас подводит?
Наиболее критично я отношусь именно к себе. Мне не нравится практически все, что я делаю. За редким исключением. Иногда меня хвалят. Я не понимаю. Мне кажется, что я не сделала ничего особенного, а за это хвалят. Иногда бывает ситуация, когда я знаю, что я это сделала и выложилась на сто процентов, а это не заметили. Значит, все равно, что-то не так. Все равно причина во мне. Честно могу сказать, что есть на сегодняшний день два-три спектакля, которые я играла бы и играла. Два-три, и не более того.
Вы - заслуженная артистка России. Что для вас это означает?
Звание всегда означает только одно - благодарность за то, что я делаю. А с моей стороны - спасибо большое за то, что заметили. Очень хорошо, когда звание приходит вовремя. Хорошо, даже если оно не вовремя, но хотя бы заметили. Бывает, замечают тогда, когда ты уже «близишься к кладбищу». Но только, если есть за что. Все-таки звание должно даваться за результаты труда. Дали звание, значит, ты как бы не зря этим самым актерством занимаешься.
Как вы относитесь к зрительному залу? Какие чувства связаны с этой стихией? Раздражение в адрес зрителя можете испытывать?
Раздражения зал не вызывает. Я зрителей очень люблю. Они у меня вызывают умиление. Особенно на некоторых гастролях, когда мы приезжаем в не очень театральные населенные пункты, и когда зрители, сидящие в зале, начинают играть вместе с тобой. То есть они начинают соучаствовать в том, что происходит на сцене. В Переяславку возили спектакль «Старомодная комедия». Там есть сцена, когда Лидия Васильевна прощается с доктором, берет чемодан и уезжает. Когда спектакль идет здесь, на стационаре, в зале гробовая тишина, и слышны лишь всхлипывания женские. А там вдруг раздается голос. Я иду, и мне в спину раздается такой звенящий, трясущийся мужской голос: «Да остановите же кто-нибудь эту дуру!» Очень трудно было дальше играть. А раздражение… Нет.
Я имела в виду телефонные звонки, кашель.
Это другой разговор. Но, опять-таки, не они в этом виноваты. Это уровень культуры вообще на сегодняшний день. В театр иногда приходит случайный зритель. Он не думает о том, что здесь нельзя говорить по сотовому телефону, нельзя сюда заходить в валенках, нельзя в зале пить пиво или сморкаться на весь зал, громко разговаривать и так далее.
Это значит, что зритель обязан либо это понять, либо отвернуться и уйти туда, где ему все понятно. Вообще, есть ли у зрителя обязанности?
Нет. Я категорически против этого. Это у нас - обязанность. Вот пришел случайный зритель в театр. Он пришел в театр первый раз. Он сам захотел, он пришел. Наша обязанность сделать так, чтобы он пришел сюда еще раз. Обязанность человека, который отрывает контроль от билета, улыбнуться, поздороваться, сказать: «Пройдите, пожалуйста». Обязанность человека, который принимает у него пальто, вежливо к нему отнестись, дать ему номерок и сказать, куда можно пройти, где зал, где буфет. Обязанность билетера - проводить его на место, или вывести из зала, или объяснить ему, что нельзя свистеть в зале, нельзя говорить по сотовому телефону, нельзя выходить в середине действия. Человек это поймет. А вот обязанность того, кто работает на сцене, показать зрителю такое, что его тронет и заставит прийти послезавтра, через месяц, может быть, через год.
Столичные критики, недавно побывавшие в Хабаровске, очень высоко оценили хабаровскую публику. А на твой взгляд, отличается ли она от зрителей других городов?
Отличается. Есть с чем сравнить. Допустим, та же Москва, или тот же город Иркутск. Это - супертеатральные города, и у них особая зрительская манера приема. Там зритель свободен в своих чувствоизъявлениях. Заканчивается спектакль, они встают, они кричат, они аплодируют. На «Чонкине» в Москве это было бесконечно долго. Я не знаю, сколько это было минут, казалось, что это по времени вообще третий акт нашего спектакля, и уже становилось неловко, потому что мы-то тоже не привыкли к такому. Мы не привыкли, чтобы нас так активно встречали. Во Владивостоке и Иркутске то же самое. Зато у нас зрители, в отличие от них, принимают все, что им показывают на этой сцене. Принимают, оценивают, и по их оценке можно четко определить, пойдет этот спектакль или он не пойдет. У нас публика сдержанная. Умная и сдержанная. А есть такие города… Я вспоминаю Камчатку. Вот уже просто было неловко… Ну им что ни покажи, а они все кричат и кричат, все нравится и нравится. Тоже иногда остаешься в недоумении. Поэтому мне наш хабаровский зритель нравится. Потому что он честный.
Я знаю, что в своих высказываниях вы можете быть весьма прямолинейной, даже резковатой. Это с детства, или к этому ведет опыт работы в театре? Вообще, творческий конфликт - это созидательное или разрушительное явление?
Я самый младший ребенок в семье. Так случилось, что воспитывалась я с сестрами и двоюродными братьями. И нас было много. Такая артель «напрасный труд» из шести человек, и я самая младшая. Естественно, меня всегда больше всех обижали. Естественно было для меня обороняться, защищаться. Даже вот в этом детском коллективе как-то выживать. Я с детства не могла терпеть несправедливого отношения к человеку. К любому. Не только ко мне, к любому. Театральные конфликты, которые здесь возникают, они же касаются не лично меня. Они касаются других людей, которых незаслуженно обижают, к которым незаслуженно, несправедливо относятся. Я пройти мимо этого не могу. Как сказал один из руководителей нашего театра (а директоров на моей памяти было шесть или семь): «Людмила Александровна у нас всегда в оппозиции». Я всегда за обиженных. А что касается творческих конфликтов, то, как не быть? Если у человека есть мозги, и если он немножечко умеет осмысливать то, что предлагает режиссер на сцене, без конфликтов невозможно. Потому что не всегда то, что предлагается сделать тебе, удобоваримо. Режиссер просит сделать вот это, а я считаю, что это будет плохо. Я как актриса предлагаю другой вариант. Есть режиссеры, которые к этому прислушиваются, и тогда обсуждаем, находим общую точку зрения и решение, которое родилось в результате творческих мук. Есть режиссер, который говорит: «Закрой рот и делай то, что я тебе сказал». Если этот режиссер в моих глазах гений, я рот закрою и буду делать то, что мне скажет этот гениальный режиссер. Потому что я буду на сто процентов уверена в гениальном результате. Но таким режиссером на моей памяти был один единственный человек - Гриншпун Юлий Изакинович. Со всеми остальными можно было спорить, доказывать что-то, и они это принимали. Но особых эскапад, которые бывают у актрис: «Ах, я уйду, я играть больше не буду, меня обидели, снимите меня с роли», - у меня за тридцать три года не было.
От чего вы больше всего устаете?
От глупости и от злости. Это две субстанции, с которыми очень сложно бороться. Глупому человеку, делающему глупости, невозможно объяснить, что это - глупость. К тому же, он еще и делает эту глупость с умным лицом. А злому человеку, который не считает себя злым, никогда не докажешь, что то, что он делает, это - зло. Поэтому вот эта борьба борьбы с борьбой утомляет и очень мешает жить всем в коллективе. Не конкретно в нашем, а в любом коллективе. От безделья устаю, от пустой траты времени, чего нынче позволить себе уже не могу в связи с возрастом.
Актерская профессия немыслима без психоанализа. А в жизни повседневной вы хороший психолог?
Я, по крайней мере, всегда стараюсь разглядеть и человека, и ситуацию, и найти какое-то для себя либо компромиссное решение, либо форму отношений, чтобы это устраивало всех. Слишком мало остается времени на все другое. Вообще сейчас какое-то время странное - все много друг-другу говорят, много врут, много обещают. Мне иной раз кажется, что лучше промолчать, не влезать в эти психологизмы, либо отойти в сторону вообще.
Согласны ли вы с тем, что артист, артистка в особенности всегда должна быть на высоте в вопросах внешнего вида: одежда, макияж и прочее? Какой стиль в одежде ты считаешь своим?
У меня очень демократичный стиль одежды. Я не знаю, можно ли этим делиться с публикой? Я исхожу из принципа: сегодня я ношу то, что у меня есть. Как бы так. Потому что про стиль одежды, про имидж, про конкретно свой стиль - это можно рассуждать с актерами, которые живут там, в столице. Возможностей больше, конкретно - финансовых. Хотя, конечно, за своей формой актриса должна следить всегда. Я имею в виду в первую очередь физическую форму. Сохранять свое здоровье, что, к сожалению, мое поколение поздно поняло. Сохранять свое физическое здоровье для того, чтобы не выглядеть на сцене немощным и непривлекательным.
За кулисами частенько можно встретиться с твоими очаровательными внучками Настей и Алисой, которые, не смотря на дошкольный возраст, хорошо понимают, что такое репетиционный процесс и сцена. Ты можешь согласиться в душе с тем, что театр - это их возможное будущее?
Да, могу. Я могу сказать, что я совершила в своей жизни колоссальную ошибку, которой не могу простить себе до сих пор. Я запрещала своей дочери заниматься театром, я делала все возможное для того, чтобы она не попала в театр, не смотря на то, что она росла в театре с полутора лет. Это привело к трагедии, к тому, что на сегодняшний день она очень тяжело больна, она инвалид. Все потому, что я не разглядела характер своего ребенка, я пыталась своим авторитетом надавить, сломать. В результате она просто от меня сбежала в Питер учиться. Там она получила травму тяжелейшую. И мне сейчас все время кажется, если бы я была рядом, этого бы не случилось. Хотя, кто знает, Господь так распорядился, судьба такая. Поэтому, если мои девочки захотят заниматься театром+ Алиса прекрасно танцует, они обе великолепно поют, у них потрясающий слух. А Анастасия еще и прекрасно рисует. В пять лет она рисует картины, а не какие-то там закорючки. У нее такое видение, воображение, она рисует картинами, сюжетами. Поэтому - художественная школа со следующего года и, естественно, музыкальная школа. А там уже дальше пусть сами выбирают, как хотят. Я тоже пошла наперекор родителям. Другой разговор, что я - другой закалки. Уехала в шестнадцать лет, осталась одна и решила свою судьбу, как я хотела. Мне через два года надо было получать диплом, а мой отец еще не знал, что я учусь в театральном. Он все лелеял надежду, все мечтал, что я стану великим математиком, физиком-ядерщиком.
О чем я вас не спросила, а надо было бы?
А вот же всех артисток, когда интервьюируют, всегда спрашивают, какая в их актерской судьбе есть мечта, какую роль они мечтали сыграть, и оно еще до сих пор не случилось? Я страшно была удивлена последним интервью с Садальским. Он на этот вопрос ответил, что хотел бы сыграть Гамлета… Почему не Ромео? Вот этот вопрос всегда всем задают, а вы меня не спросили. А если серьезно, то я просто хотела бы сказать, что я еще чувствую в себе силы, и у меня еще есть запас возрастной, я просто хочу играть. Играть роли. Не «кушать подано», а играть роли. У меня для этого есть и силы, и возможности актерские, и время.
Из досье «ХН»
Блок Людмила Александровна - заслуженная артистка России, солистка Хабаровского краевого музыкального театра. Людмилу Блок можно увидеть в спектаклях: «Аристократы поневоле», «Бабий бунт», «Берегите мужчин», «Веселая вдова», «Волга-Волга», «Мистер Икс», «Осеннее танго», «Прости мои капризы!..», «Самолет Вани Чонкина», «Сильва», «Ханума», «Цыганский барон», «Дюймовочка».
Галина Долинина
«Хабаровская неделя» 06 апреля 2010
Связанные материалы:
- артисты: Блок Людмила
