Татьяна Маслакова: в ожидании чуда / Интервью журналу "Лучшее в Хабаровске" (ноябрь 2013)
Вы помните свое первое прослушивание в театр?
Конечно, это было в 1986 году. Я тогда долго размышляла над тем, куда мне идти после окончания Хабаровского училища искусств, и сомневалась в своих силах. Думала, что играть характерных персонажей в театр меня не возьмут, поэтому прослушиваться пришла в хоровой цех. Но все решил случай. На тот момент в актерском цехе почти не было молодежи, поэтому главный хормейстер сразу отвел меня к главному режиссеру Юлию Изакиновичу Гришпуну, и свою первую роль я получила сразу после прослушивания.
Что это была за роль?
Я играла Адель в «Летучей мыши». Мой ввод в этот спектакль был очень стремительным, премьера состоялась всего через 15 дней после того как меня приняли в труппу. До этого я ходила на все спектакли, смотрела, как артисты держатся на сцене, с какой легкостью они исполняют свои партии. Поэтому мне казалось, что я тоже легко со всем справлюсь. Во время репетиций с главным дирижером основных арий мы все время откладывали на потом первую, самую сложную, рассчитывая, что у нас еще много времени. Ее сложность была в том, чтобы услышать в оркестре особенную ноту и вовремя вступить, а без репетиций сделать это с первого раза невозможно. Эта участь меня и постигла. Синхронизироваться с оркестром я пыталась уже стоя на сцене на глазах у зрителей. К счастью, потом все пошло как по маслу, но иллюзий о профессии уже не осталось.
Есть ли у вас любимый спектакль?
В профессии театрального актера не может быть таких понятий как любимый или нелюбимый спектакль. Есть такие, от которых ты получаешь наслаждение, расслабляешься, полностью погружаешься в работу. В разное время для меня это были разные спектакли. Сейчас, например, это «Прости мои капризы» и «Корсиканка». А иногда просто выходишь и выполняешь свою работу. Это не значит, что ты не вкладываешь в них душу, просто отношение к ним другое, более поверхностное.
Расскажите о своем кинематографическом опыте.
В начале 90-х мы гастролировали по Китаю вместе с их оперными певцами. В то время дальневосточники редко выезжали за границу. На одном из концертов нас заметил китайский режиссер, на тот момент снимающий кино о русском разведчике. Меня и еще одного артиста пригласили принять участие — сначала в качестве комической пары, выступающей в русском кабаре в Харбине, а потом меня привлекли на роль жены разведчика и благополучно «убили» в конце съемок. Сам фильм мы видели только в рабочей версии, но знаю, что он успешно шел в китайском прокате. На этом моя карьера в кино закончилась.
Это был интересный опыт, но все-таки кино не для меня. В театре каждый твой спектакль звучит по-новому, всегда можно добавить новые краски, что-то изменить, сымпровизировать. В кино каждый кадр неизменен, твой образ — это работа режиссера.
Чем должен обладать театр для того, чтобы привлечь зрителей?
У театра должна быть изюминка. Например, среди хабаровских театров только музыкальный ставит спектакли при участии большого живого оркестра. Оркестр оживляет спектакль, зрители чувствуют себя вовлеченными в какое-то грандиозное действо. Очень жаль, что пока мы не можем гастролировать в полном составе по Дальнему Востоку. Зрители от этого очень много теряют.
Можно говорить о каких-нибудь отличиях между зрителями разных городов?
Да, конечно. Иногда кажется, что все зависит только от того, насколько сильна актерская энергетика, но это не так. Мы как-то раз приезжали на гастроли в Иркутск, и, несмотря на то, что мы выкладывались по полной, в зале стояла тишина. Ни одного смешка. Однако в конце каждого представления нас приветствовали громом аплодисментов. Оказалось, это особенности местного воспитания.
Есть ли у вас роль мечты?
Моя роль мечты — интересная, разноплановая, запоминающаяся зрителю. Очень часто актеры любят роли, играя которые они отдыхают. Но мне всегда интересно браться за сложные произведения, сливаться со своим персонажем в одно целое. Одна из самых любимых моих ролей — Элиза Дулиттл в спектакле «Моя прекрасная леди».
Чего вы ждете от нового театрального сезона?
Предвкушение нового сезона — это всегда ожидание чуда. Ожидание новых интересных ролей, постановок, талантливых режиссеров. Каждый раз загадываешь, что придет именитый режиссер, с которым вы поставите такой спектакль, от которого все ахнут, потому что потенциал у театра есть — бери и делай. Главное — не бояться.
Кого из хабаровских театральных деятелей вы можете назвать своими учителями?
Моего мужа, артиста-вокалиста Станислава Боридко, и безусловно, режиссера Юлия Гришпуна. После его школы артисты уже ничего не боятся. Он был великим педагогом, психологом. Его постановки опережали свое время на десять лет. К сожалению, тогда зрители не могли оценить по достоинству его передовые идеи, они были просто к этому не готовы. Например, был у нас спектакль «Любви все рыцари покорны» — полностью фонограммный, как все современные мюзиклы, но почему-то недолго он продержался на сцене. Я думаю, что если бы его поставили сейчас, то отношение к нему было бы совсем другое.
Насколько сильно изменился театр с того времени?
Очень изменился, можно сказать, что труппа мельчает. Служение искусству всегда жертва, а людей, которые к этому готовы, становится все меньше. Сейчас чаще всего на первый план выходит материальный вопрос, а в театрах никогда много не зарабатывали. Часто актеры, особенно начинающие, начинают подрабатывать на стороне. И, к сожалению, порой эта работа становится важнее театра.
Недавние перемены, связанные с объединением двух ведущих театров города, тоже немного смущают. Я понимаю, что основные причины экономические, но предложение обмениваться актерами кажется немного странным. Все-таки у каждого из нас есть свои особенности, и драматический актер отличается от опереточного, и наоборот.
К артисту применима поговорка «Век живи — век учись»?
Как к никому другому! Сколь опытным и именитым ни был бы артист, каждый спектакль он начинает с нуля. К разучиванию новой роли ты всегда приступаешь, словно бестолковый, ничему не наученный, без опыта. К каждому спектаклю нужен свой подход. Над некоторыми совсем не нужно размышлять, они, как говорят в нашем театре, «махровые» — достаточно следовать схеме и легко и весело отыграть на сцене. А в некоторых ты должен думать не как артист, а как человек, просчитывать и обдумывать не только технику, но и каждое свое действие. В таких спектакля простыми актерскими штампами уже не отделаешься. К ним я могу отнести «Приключения Вани Чонкина», «Два бойца». Это были серьезные, глубокие спектакли, не типичные для театра Музыкальной комедии. Сейчас мы тоже готовим серьезную постановку, в которой почти не будет слов, — «Московские кухни».
Как вы думаете, какое будущее ждет хабаровские театры?
Все театры начали стремительно развиваться. Возьмем, например, ТЮЗ. У них очень молодая команда, которая все время куда-то ездит, ищет что-то новое. Собственно, в таком поиске и заключается театральная жизнь. Театр Драмы и комедии начал подниматься с колен после продолжительного очень тяжелого времени. Награда за лучшую режиссуру на «ПостЕфремовском фестивале» говорит о многом.
Пусть говорят, что сегодня дело за кинематографом и телевидением, что театр умирает, — это неправда. Магия театра никогда не исчезнет из нашей жизни.
Текст: Полина Никифорова
Фото: Ольга Егораева
